Поскольку мы не закончили 6-ю главу в прошлом году, мы начнём с этого. Поговорим также об утренней, вечерней молитве, затрапезной молитве. И есть также скрижаль обязанностей — это собрание отрывков из Библии для христиан, смотря по их призванию — т.е. для пасторов, для прихожан, для начальников, для хозяев и родителей, для детей и слуг — короче, отрывки из Библии, которые охватывают всех людей в их призвании. Так что в этом году мы посмотрим на них, и затем вернёмся к началу. Кое-что будет повторением, но я надеюсь также представить материал несколько иначе — чтобы, для тех из вас, кто уже слышал это, было не то же самое. Однако никогда не дурно повторять катехизис. В приходе у меня было несколько людей, которые приводили друзей, и вместе с друзьями сидели над катехизисом — не потому, что сами они раньше не проходили катехизиса, но, во-первых, чтобы поддержать товарищей — чтобы товарищам не было страшно, а во-вторых, чтобы самим повторить. Повторение Катехизиса — никогда не бесплодно, даже если вы проделали это уже 50 раз. Сам Лютер говорил: «я — доктор богословия, однако, если речь идёт о Катехизисе, я становлюсь, как дитя, и каждый день, как позволяет время, повторяю все части Катехизиса». И ещё он говорит: «я ещё не достиг полного знания Катехизиса». Те из вас, которые будут преподавать Катехизис в будущем — вы увидите, что вы сами получаете больше всего пользы от преподавания, потому что приходится снова обдумывать это, размышлять над словами Катехизиса, задумываться о том, как представить их другим просто и понятно. И отсюда, как Лютер говорит в предисловии к Большому Катехизису — т.е. от такого чтения и размышления и обсуждения Катехизиса, Святой Дух даёт всё больше новый свет. Это, действительно, духовный опыт. Люди часто говорят о своих духовных опытах. У нас, лютеран — самая лучшая возможность для духовного опыта. В редкую неделю или месяц я не испытываю дрожь, бегущую по позвоночнику от восторга — от чудес, содержащихся в слове Божием. Особенно от познания Господа нашего, Иисуса Христа из Слова Божьего.
Обратимся к 6-й главе — таинство Алтаря.
Но сначала я кое-что скажу, для повторения — Катехизис составлен из 6 главных частей. В соответствии с катехизисом, церковь учила на протяжении всех веков, хотя Лютер несколько изменил порядок частей. Он поставил 10 заповедей на 1-е место, чтобы они гласили как обвинение Божие, открыли нам, кто мы такие в глазах Божиих, а именно — грешники. Вторая глава — это Евангелие. И как первая часть представляет нам Божии требования, так вторая часть даёт нам дары Божии, или, лучше сказать, возвещает нам дары Божьи во Христе. Третья глава — это «Отче наш». Молитва — самое естественное дело для оживотворённых во Христе, но нам нужно учиться, как молиться. Также, как человек, бывший мёртвым и оживотворённым, естественнее всего дышит — это признак жизни — что он дышит. Но иногда приходится учить людей, как дышать — не как дышать, чтоб не умереть, но как дышать, чтобы чувствовать себя лучше. Далее, 4-я, 5-я и 6-я главы — это три таинства — крещение, исповедь и отпущение грехов и таинство Алтаря. Посредством них Бог даёт нам все дары, о которых возвещено в Символе Веры. И, как мы видим, изучая три последние главы о таинствах, Слово Божие крайне важно, потому что именно Оно делает таинство таинством.
Рассмотрим 6-ю главу. Один из самых важных вопросов в церкви уже несколько веков — это «что есть таинство Святого Алтаря?»
Глава шестая
Таинство Алтаря
изложенное так просто, как отец семейства должен объяснять его своим домашним.
Что такое таинство алтаря?
Это истинное тело и истинная кровь Господа нашего Иисуса Христа, под хлебом и вином, нам христианам для ядения и пития установленно Самим Христом.
Где это написано?
Евангелисты Матфей, Марк и Лука, а также апостол Павел пишут так: Господь наш Иисус Христос в ту ночь, в которую Его предали, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и, раздав ученикам, сказал: приимите и ядите; сие есть тело Моё, которое за вас предаётся, сие совершайте в Моё воспоминание. Также взял Он и чашу, возблагодарив, подал им и сказал: Приимите и пейте из неё все. Сия чаша есть новый завет в крови Моей, за вас изливаемой во оставление грехов. Когда только будете пить сие, совершайте сие в Моё воспоминание.
Какую пользу приносит это ядение и питие?
Сие провозглашают нам эти слова: За вас преданное и излитое ради прощения грехов. Сими словами же в этом таинстве даруется нам прощение грехов, жизнь и спасение. Ибо где есть прощение грехов, там есть и жизнь, и спасение.
Как же телесное ядение и питьё может совершать столь великое действие?
Конечно, не ядение и питьё совершают это, но слова, приведённые здесь: «За вас преданное и излитое ради прощения грехов». Эти слова, вместе с телесным ядением и питием, суть главное в этом таинстве. Итак, тот, кто верует в эти слова, получает то, что они говорят и провозглашают, а именно, прощение грехов.
Кто достойно принимает это таинство?
Пост и телесное приготовление, конечно, хорошее внешнее упражнение, но истинно достоин и подготовлен тот, кто верует в эти слова: «За вас преданное и излитое ради прощения грехов». А кто не верит этим словам или сомневается в них, тот не достоин и не подготовлен, ибо слова «за вас» требуют вполне верующих сердец.
Разница в трёх вопросах — кажется, это решение переводчика, но, смотря по оригиналу Лютера, возможно, так пришлось сделать. То есть, может быть, в немецком языке одинаково, а в русском языке для смысла нужно каждый раз менять. Я посмотрю внимательно на немецкий текст и постараюсь объяснить сию задачу. Возможно, это никак не меняет смысла и только является препятствием для заучивания. В скобках скажу — нам нужно сделать свой собственный, очень точный перевод — хорошо продуманный в соответствии с оригиналом и звучащий естественно на русском языке; звучащий как последовательность, чтобы его можно было легко запомнить. Это огромная задача, и этого нельзя сделать быстро, без глубоких размышлений. Но мы можем утешиться: Лютер сказал, что следует взять один текст, и всегда его держаться. Не менять текста всё время просто так, для улучшения — потому что тогда никто ничего не будет знать. Также важно, чтобы наш Катехизис, когда содержит слова литургии, как здесь, пользовался той формой, которая в литургии. Могу сказать вам по личному опыту, как это приводит в замешательство детей, когда они слышат слова установления неделю за неделей по одному, и стараются заучить их в катехизисе в каком-то ином виде. Даже если мы думаем, что можно сделать лучше, чем в самой литургии, лучше придерживаться литургической формы. И так же — молитва Отче наш и Символ Веры. Так что перевод Катехизиса — дело непростое.
Этот первый вопрос: «что такое таинство Алтаря» — это один из самых важных вопросов в церкви. Он был таким уже многие века, потому что, как знает большинство из вас, даются разные ответы на этот вопрос. И, наверное, ответов столько же, сколько разных человеческих измышлений. Но Христос дал нам это таинство не для того, чтобы мы воображали всякое о его сути, или истолковывали, как нам кажется, лучше, то Он Сам сказал нам, что это — и что сказал, то и есть.
Мы дойдём до этого, но вот, как отвечает на это Катехизис Лютера: «это истинное тело и кровь Христовы» — по-немецки это говорится в первую очередь. Многие сегодня говорят: «это символ». Это распространено среди баптистов и пятидесятников, и, в сущности, у всех протестантов. Конечно, мы под протестантами не включаем лютеран. Лютеране в связи с церковью на протяжении всех веков исповедуют, что это — в самом деле, истинное тело и кровь Христовы. Мы часто думаем, что споры о причастии начались во время Реформации, но были и другие времена в истории церкви, когда разные люди старались истолковать это символически. Даже в восточной церкви до времени иконоборческого спора были такие, кто истолковывал слова Христовы символически. Но когда разрешился вопрос об иконах, — то есть когда было сказано, что иконы не только допустимы, но и желательны, в то же самое время на Востоке упразднили всякие символические выражения. Так же, на Западе в раннее средневековье было несколько споров. Но желающих истолковывать символически всегда заставляли отречься. И так же, незадолго до Реформации, были богословы в Англии и в Чехословакии — тоже истолковывающие таинство символически. Но это учение никогда не разделяла вся Церковь. Только во время Реформации это достигло угрожающих размеров. И, конечно, главным двигателем этого учения был швейцарский реформатор Ульрих Цвингли. И, вслед за ним, ещё более влиятельным оказался Жан Кальвин — и оттуда уже, в сущности, все протестанты сегодня. В то время были также анабаптисты — это духовные отцы современных баптистов. Они тоже говорили о таинстве в духовном смысле, и считали его только символом. Но на протяжении всех веков верная церковь исповедовала, что это, в самом деле, тело и кровь Христовы. Не какое-то духовное тело и духовная кровь, не просто символы, но истинные тело и кровь — тело, которое было пригвождено ко кресту, и кровь, истёкшая из Его рук и ног и ребра. Может быть, эти выражения звучат слишком реалистично для нас, но иногда приходится видеть такую связь, потому что люди по своей природе склонны говорить духовно о таинстве. Много времени спустя споров со швейцарскими богословами были некоторые, утверждающие себя лютеранами, у кого втайне был взгляд Кальвина на причастие (криптокальвинисты). В лютеранской церкви с ними разобрались успешно. Но для этого лютеранам пришлось говорить очень ясно о том, что есть это таинство. Некоторые богословы составили книгу под названием «Статьи Саксонского посещения». Они использовались в разных землях лютеранской церкви, и они даже содержатся в некоторых изданиях Книги Согласия. В одном месте они спрашивают, что такое причастие, и отвечают на это таким образом: «Это истинное тело Господа нашего, Иисуса Христа, что было пригвождено ко кресту; это истинная кровь Иисуса Христа, истёкшая из Его рук, ног и ребра», потому что никто, истолковывающий это символически, не может удовольствоваться этими словами.
Удивительно, как многие, слыша слова «Сие есть тело Моё», себе в уме истолковывают, что это значит: «это представляет Моё тело», или «это Моё невещественное тело», или «это Моё духовное присутствие»… Поэтому нужно говорить очень ясно о смысле этих слов. Лютеране также научились задавать такие вопросы к причастникам: «что ты принимаешь своими устами?» — «Тело и кровь Христовы». Потому что кальвинистское учение было таково: в самом деле, мы причащаемся тела и крови Христовых, но устами нашими мы принимаем лишь хлеб и вино. Но вера наша возносится на небеса, и на небесах приобщается заслуг Христовых тела и крови… Но не так сказал Христос! Он сказал — сие, — что даю вам в пищу, — есть Моё тело; сие, — что даю вам в питие, — есть кровь Моя. И у нас нет оснований истолковывать это как-то иначе.
Что же тогда часто говорят люди? «На первых взгляд кажется, что слова Христовы говорят о теле Христовом, но Он точно не имел этого в виду — потому что на тайной вечере Он стоял в этом месте, а хлеб и вино были в другом месте — особенно, когда раздали куски — значит, тело его и кровь были и там, и сям, а разве такое возможно? И хотелось бы истолковать слова сии буквально, но не получается»… Однако, что здесь происходит? Не слова Христа стоят на первом месте, а человеческий разум. Моему разуму невдомёк, что Христос может явным образом стоять здесь, и всё же напитать Своих учеников телом и кровью. И я никогда не видел истинно библейского довода против простого и ясного смысла этих слов. Все доводы, которые я слышал или видел, начинаются так: «неразумно считать, что…», «невозможно понять, как…»… «и поэтому… следует понимать это как-то иначе». И тогда уже возможно найти разные «доказательства» в Писании в пользу этого взгляда. Но на самом деле, в Библии нет ничего, что увело бы нас от простого смысла этих слов.
А какая разница, между тем, что понимать это как символ или как истинное тело и кровь Христа? Может быть, это бесполезные споры над словами? Один практический вывод — говорящий о том, какой дар мы принимаем в этом таинстве. Говорящие о теле и крови Христовом понимают, что посредством этого таинства мы получаем прощение грехов — что таинство даёт нам, как и говорит, прощение грехов, жизнь и спасение. Но когда взгляд символический, тогда в таинстве нет никакого прощения грехов. Тогда, в наилучшем случае, таинство лишь подстёгивает нашу веру держаться прощения грехов где-то ещё. Оно напоминает нам об обетованиях Евангелия. Но и в самом деле, так и есть — оно напоминает об обетованиях Евангелия, но не только лишь напоминает. Оно, на самом деле, дарует нам это самое прощение, о котором напоминает нам. Так что это — важный вопрос.
И наконец, это сводится к самой сути причастия. Я знаю многих баптистов, у которых очень редко происходит из разновидность причастия. И когда мы спрашиваем их: «почему же вы не причащаетесь чаще?» — «А, потому что это не так необходимо. Конечно, необходимо, потому что Христос велел совершать, и мы совершаем это в послушание Его заповеди». И во что же превращается это таинство для них? В дело послушания. «Не знаю, почему, но Он сказал, мы и делаем». Получается, что это наш дар Богу, что мы даём Ему. Но если это то, как сказал Христос — тело и кровь Его, которое предаётся и которая изливается в прощение грехов, тогда это лишь Его дар нам.
Итак, люди, у которых символический взгляд на причастие, кажется, совершают то же самое в эти редкие случаи, когда у них такая трапеза. Кажется, что совершают то же, что историческая церковь — действия те же самые; иногда, по крайней мере, частицы берутся те же и произносятся те же слова. Но когда мы смотрим, что скрывается за этим внешним сходством, мы видим, что здесь — две разные вещи. Одно — это дар Божий нам, а другое — это наше предложение Ему. Эти две вещи не могут быть больше противоположностью, несмотря на их внешнее сходство. Кстати, то же можно сказать и о крещении — если это в самом деле таинство — спасительное, и прощающее грехи, то это дар Божий нам. Если же это лишь символ моей веры, моей приверженности дара жизни Христу, то это лишь мой поступок послушания Христу, мой дар Богу — так что это совсем иное дело. Вот причина, по которой это — не просто бесполезный спор о словах.
Но ещё одна причина — то, что это касается самой природы Христа, самой личности Христа; того, кто такой Христос. Тогда оказывается, символический взгляд на таинства влечёт за собой совершенное иное мнение о Христе. С одной стороны, Он — лжец. Он имел в виду одно, а имел — совсем другое, а, с другой стороны, Он, на самом деле, не воплощённый. Если Он не присутствует в таинстве согласно Своим словам, тогда Он — дух, который как-то заключён в человеческом теле, но не до конца. Потому что в то время, как Его тело находится в одном месте где-то на небесах, оно не может присутствовать ещё где-то, например, в таинстве. Но дух Его может быть повсюду. Дух Его может присутствовать с нами в таинстве, а тело — не может. Так что Он, получается, на самом деле, не воплощённый, но какой-то дух, связанный с телом. Но что говорится в Писании? Слово стало плотью. И верные церкви всегда исповедовали, что где есть божество Христа, там есть Его человечество. Как смеем мы говорить, что слова Его невозможны? Мы также ставим под сомнение природу говорящего, ибо в Евангелии от Луки, когда ангел возвещает Марии, что Она будет Матерью Христа, он говорит: «нет невозможного для Бога». По-гречески дословно сказано «ни одного слово не невозможно у Бога». Если Слово Божье говорит что-то, то оно даёт именно то, о чём говорит. Разве мог ли Бог сказать просто «да будет свет», и был свет? И также Он говорит «сие есть тело Моё,.. сие есть кровь Моя» — и так и есть. Это превосходит наше человеческое понимание, и я рад, что так. Если бы Бог мой был не больше моего разума, если бы Он был достаточно мал, и я мог бы объять Его умом, тогда стоит мне считать себя своим Богом, потому что мой разум — такой же величины, как мой Бог. Так и поступают люди, которые ограничивают Бога своим разумом: «я не верю в Троицу, потому что Бог может быть лишь один. Однако мы говорим о трёх лицах, и мне это непонятно. Более разумно говорить, что Отец — Бог, Иисус — великий учитель, а Дух — это действующая сила». И многие люди так и поступили. Но это такой же рационализм, который вкладывает духовный смысл в слова Христа. Как он присутствует для нас; что мы принимаем?
Люди задают всевозможные вопросы: а что, если приходит 1000 человек причащаться? И, например, в это время по всему миру причащаются миллионы христиан. Значит ли это, что нам достаётся меньше тела Христова и меньше крови Христовой, чем если когда причащаются лишь 10 человек? Нет, не меньше. Когда вы причащаетесь, вы принимаете всё тело Христово, и так же ваш сосед. Также вы принимаете всю кровь Христову, как и ваш сосед. Хотя мы принимаем тело и кровь Христовы естественным образом, когда мы принимаем их естественным образом в уста, мы принимаем их, однако, неестественным образом. В преломлённом хлебе — всё тело Христово — т.е. мы принимаем Христа в полноте — Его полное тело и полную кровь, и заслуги, связанные с ним. Книга Согласия говорит об этом ядении и питии как о таинственном ядении и питии. Оно настоящее, можно даже сказать, физическое, но неестественное. Оно — сверхъестественное. Оно не отвечает обычным законам физики. Так что с самого раннего времени язычники осуждали христиан как людоедов: «они едят Своего Бога и пьют Его кровь». Но это не так — ибо хотя мы принимаем это по-настоящему, мы принимаем это сверхъестественно. Нельзя это назвать людоедством. Кстати, швейцарские богословы, истолковывающие это символически, также обвиняли лютеран в людоедстве и говорили всякие кощунственные слова о таинстве у лютеран. И по этой причине в то время были очень яростные споры.
Мы упомянули, что это истинное тело и кровь Христовы. Но что можно сказать о видимых частицах, о хлебе и вине? Здесь, в «сером» катехизисе перевода 1995-го года есть недостаток: здесь написано «содержащиеся» в хлебе, однако немецкий говорит просто «под хлебом и вином». В лютеранском богословии мы часто объясняем таинство словами «в хлебе и вине, с хлебом и вином и под хлебом и вином». Это — философские понятия. Они пришли к нам посредством церкви от некоторых святых отцов и средневековых богословов, и следует понимать, что это значит. Говорить, что тело и кровь Христовы находятся с хлебом и вином, под хлебом и вином и в хлебе и вине значит просто, что естественные частицы никуда не исчезают. Что мы видим, и что вкушаем — это естественный хлеб и вино. Однако тело и кровь Христовы присутствуют по-настоящему, скрыто. Это также трудно понять. И произошли всякие странные представления, когда люди пытались это объяснить понятно. Но мы стараемся повторять, что говорится в Писании. С одной стороны Христос сказал «Сие есть тело Моё, сие есть кровь Моя», но Писание в разных местах говорит о хлебе и вине — «хлеб, который преломляем… чаша благословения, которую благословляем», или «ядущий хлеб сей и пиющий чашу сию…». Так что по Библии нет никаких оснований считать, что хлеб и вино — исчезают. И всё же Писание подводит нас к исповеданию, что хлеб — истинное тело, а это вино — истинная кровь Христовы.
Как же мы можем говорить, что хлеб — истинное тело, а вино — истинная кровь, и в то же время, что тело и кровь — в, с и под хлебом и вином? Наверное, это можно понимать воплощенчески. В одном месте сказано, что Слово стало плотью, поэтому мы можем сказать, что этот хлеб стал телом Христовым. Но Писание также использует предлог «в», говоря, что во Христе обитает вся полнота телесно. Так что хотя есть полный союз между божеством и человечеством Христа, всё-таки возможно говорить о том, что Бог — во Христе. И так же, по отношению к таинству, можно сказать, что происходит перемена — что хлеб становится телом Христовым, и при всём при том хлеб не исчезает — хлеб пребывает. И можно сказать, что тело Христово в хлебе, с хлебом и под хлебом. «Под» — не в том смысле, что когда поднимаешь облатку, под ним лежит тело Христово. «Под хлебом» — в смысле, что сокрыто от наших чувств. Для нас этот освящённый хлеб никак не отличается от обычного, но он стал тем, что сказано в этих словах. Это очень трудно понять, но, опять же, мы обращаемся к простым словам Христа. Простая вера в этих словах упраздняет всевозможные сомнения и размышления. К сожалению, перевод 1995 года говорит, что тело и кровь содержатся в хлебе и вине. Это — недостаток, потому что ограничения совсем не нужно. В этих словах подразумевается, что хлеб и вино оказались больше в размерах, чем тело и кровь. Была такая евхаристическая ересь под названием импанация, что буквально значит «в хлебе». Эта ересь говорила, что, действительно, тело содержится в хлебе. Но одно дело сказать, что тело — в хлебе, и другое — сказать, что тело содержится в хлебе — потому что мы не определяем размеров и мы не определяем взаимосвязей. Лучше всего перевести, как написал Лютер — что это истинное тело и кровь Иисуса Христа, под хлебом и вином, для ядения и пития нам, христианам, предназначенные самим Христом.
Были также споры об отношении хлеба и вина с телом и кровью. До XIII века римская церковь официально преподавала пресуществление — что хлеб и вино исчезают, и имеются лишь тело и кровь. Лютер высказывается против этого, потому что, он говорит, это было философское мышление. Он говорит, что наше учение лучше соответствует Писанию, хотя не отвергал пресуществление как страшную ересь. В восточной церкви говорили, что тело и кровь так или иначе пребывают, и только там, где они попали под западное влияние, они говорили иначе.