Здравствуйте. Начнём с утренней молитвы на стр. 27
Надеюсь, мы сегодня начнём говорить об этих молитвах. Однако у нас всё же осталось несколько вопросов в 6-й главе. В прошлый раз мы обсуждали вопрос – кто принимает причастие достойно. Вообще-то, мы даже начали обсуждать это ещё неделей ранее. Простой ответ на это – достоин верующий. Однако, в прошлый раз мы сказали, что подобная вера вырастает из покаяния. По этой причине апостол призывает нас испытывать себя, и с самого раннего времени церковь обнаружила, что частная исповедь и отпущение грехов – это очень полезное средство его достижения. Это главный образ употребления власти ключей. Такая вера, которая верует не только, что это тело и кровь Христовы, но и что они предаются за меня. Вера невозможна, говоря по-человечески. Верить в это можно только по дару Божьему – иначе мы ни в коем случае не можем истинно веровать в это. Невозможно падшим человеческим существам иметь такую веру. Так что нам важно внимательно слушать Слово Божье и позволять ему привести нас к покаянию через закон – чтобы он даровал нам веру в Евангелие. И, по этой причине, среди прочих, важно, чтобы у всех причастников было наставление в основах веры. Это одна из нескольких причин, почему мы не открываем доступа к алтарю всем, утверждающим, что они – христиане. Это делается не из-за отсутствия любви, а наоборот, по её наличию. Если мы действительно любим ближнего, мы не станем делать ничего, что может ему навредить. Люди, не могущие себя испытать по заповедям и символу веры – не могут принимать тела и крови Христовой во благо.
В прошлый раз мы заговорили о прощении. К Алтарю следует не допускать не только тех, кто не в состоянии себя испытать – не только живущих в открытом грехе, в котором они не каются — кстати, почему мы так говорим? Неужели человек, который живёт в явном грехе не остаётся при этом верующим?.. Потому что невозможно нераскаянию и вере уживаться в одном и том же человеке. Писание ясно говорит об этом. Апостол Павел, великий проповедник оправдания одной верой без дел закона — также говорит, что ни прелюбодеи, ни пьяницы, ни воры, ни все остальные явные грешники не наследуют царства Божия. Или в пятой главе послания к Галатам, он говорит о поступающих по плоти, что действующие подобным образом не наследуют царства Божия. И поэтому мы не можем наслаждаться своим грехом; грешить произвольно и говорить: «но ведь я — верующий!» — потому что вера произрастает на почве покаяния. Непокаяние – это такие тёрны и волчцы, которые произрастают и душат веру. Так что у священников – ответственность перед Богом – удерживать такого человека от алтаря.
В прошлый раз мы начали обсуждать вопрос о прощении. Поскольку Писание говорит, что если мы не прощаем других, то и Отец небесный не простит нас, — поэтому невозможно человеку, не прощающему ближнего, принять прощение у Божьего алтаря, у таинства. Священники обычно узнают самыми последними, что в приходе есть какой-то раздор, так что они не всегда знают, что происходят всякие обиды. Но самих причастников следует наставлять в том, что важно примириться с братьями и сёстрами прежде, чем приходить к алтарю. Это одна из самых больших бед в приходах. Мой бывший приход находится в очень небольшом посёлке, где люди живут и работают сообща почти всю свою жизнь. И в таких условиях много возможностей для сильных раздоров и стычек. Часто люди скрывают это так, что никто не знает. Когда я начал разговаривать с людьми, я стал узнавать, что есть такие древние споры, ненависти и непрощения. И это вызвало большую проблему у алтаря. Для диавола нет ничего слаще, как посеять семена раздора между братьями. Иногда люди спрашивают: «почему среди этого прихода так много раздоров и борьбы? В миру – и то живут более мирно. Неверующие уживаются друг с другом. У меня на работе все замечательно ладят. А в церкви – все эти розни и ропоты, разделения друг против друга… Почему так?» Да потому, что диаволу наплевать на мир. Люди в нём – уже его. Иногда в миру бывает спокойствие. Иногда на работе спокойствие. Но, в некотором смысле, это – могильное спокойствие. Никто не спорит на кладбище… Мёртвые по своим преступлениям и беззакониям – уже в царстве диавола. Это – не его основная цель.
(Я слышал совершенно противоположное мнение. Что в этом мире происходят войны и раздоры, но в церкви присутствует истинный мiр). Я думаю, что у действительности две стороны. Потому что в миру тоже много разделений, много разных партий и много споров. И, среди прочего, апостол говорит об этом. И подобному – не место в церкви. Павел предупреждает галатов, что занимающиеся этим не наследуют царства Божия. Он беспокоится, что галаты, ища оправдания законом, в конце концов сожгут друг друга. Когда подобное происходит в церкви – это неправильно, и нет этому никаких оправданий. В миру такое часто происходит. Действительно, подлинного мира – нет. Но иногда, в определённых случаях, христиане видят, что у них больше борьбы в церкви, чем в повседневной жизни. Но так не должно быть. Это нехорошо, это греховно – и стыд и позор для церкви, когда так происходит. Церковь должна быть мирным пристанищем, прибежищем. Но в действительности, враг душ наших желает нарушить спокойствие в церкви. Иногда ему это удаётся. В такие времена не следует говорить «ах, христианство неверно! Неверующие ведут себя лучше христиан». Возможно, в этом конкретном случае так и есть. Но пусть Бог остаётся верным. Христианская вера от этого не подрывается. Так что важно нам, христианам, получать наставление, что когда есть такое трение, должно быть прощение. В послании к Ефесянам апостол Павел говорит: смиренномудрый, терпеливый, снисходительный друг ко другу в любви, взаимно прощая, как и Бог во Христе простил нас – как бы не обидел нас брат или сестра во Христе, вы больше обидели Бога, и продолжаете его обижать… Сколько мне прощать брата своего? До семи ли раз? Ах, я прощу его семь раз, и буду таким молодцом!... Бог сказал – не семь раз, а до семижды семидесяти раз. Поскольку любовь не сводит счёты, никто не досчитывает до такого числа. Сколько раз на дню прощает нас Бог? Когда мы начинаем так думать, то уже не очень сложно прощать других… Что сделал брат ваш малый?.. А вы пригвоздили Бога Своего ко кресту. И своим постоянным грехом в определённом смысле вы продолжаете Его распинать. Просто нет оснований не прощать всяких мелочей, которые мы получаем от своих близких. И, как мы в прошлый раз упоминали, – в этом литургическая необходимость пожелания мира перед Евхаристией. Сперва священник посвящает нам мир Божий. Мы, конечно, ему тоже желаем мира Божия. И затем, тем миром, который Бог дарует нам, мы объявляем мир другому. И в это время следует убедиться, что разные мелкие склоки и напряжения разрешены.
А что бывает, если вы с каким-то человеком поссорились, и не можете разрешить? Даже не можете во время пожелания мира разрешить? Священник не всегда об этом знает. Тогда христианам свою ответственность нужно нести самим. Христос сказал в пятой главе Евангелия от Матфея – если приносишь дар на жертвенник, и вспоминаешь там, что у брата есть что-то на тебя, то пойди и примирись с братом, и затем приноси свой дар. Он говорит словами системы жертвоприношения в Израиле, но это имеет такое же приложение к нам у алтаря – где, в действительности, мы не приносим жертву, потому что Христос принёс последнюю жертву, и Он принёс дар нам. Но, в ином смысле, эти слова применимы к нам. Интересно, что Христос не говорит «и вспомнишь, что у тебя есть что-то против брата», но «если вспомнишь, что у брата есть что-то против тебя». Так что если вы знаете, что обидели кого-то, или даже если, насколько вам известно, вы ничего дурного не совершили, но этот человек обиделся на вас – важно приложить все усилия, чтобы примириться с этим человеком. Иногда первоначально удаётся всего лишь пожелать мира друг другу в богослужении. Это должно означать, что есть прощение. Наверное, следует обсудить это дело отдельно, но здесь можно сказать, что, по крайней мере, уже есть прощение. В подобном случае вы оба можете приступать к алтарю и принимать тело и кровь Господни для своего прощения и для укрепления в желании прощать других. Но подобно тому, как таинство не производит веры там, где нет веры; подобно тому, как таинство не производит единства там, где нет единства, — таинство не побуждает нас прощать друг друга, когда мы не желаем прощать друг друга.
Этот вопрос о прощении – большая проблема, потому что многие приравнивают прощение к чувству, и говорят: «не могу прощать!». Прощение – это не чувство. Ясно следует из слов Христа, что прощение – это волеизъявление. То есть, человек решает простить, или решает не прощать. В разговорах с людьми я часто слышал: «ни за что не прощу!» И вот это, действительно, проблема. Каждый христианин может прощать. Он всё равно может при этом испытывать чувство гнева, неприязни, но это прощение – по изволению, и это отношение, с которым христианин ежедневно поступает. Вместо того, чтобы убить своего ближнего, он помогает ближнему. И это мало связано с его чувствами по отношению к ближнему. Интересно, что обычно со временем чувства следуют за волей. Но Бог заповедал нам прощать, чтобы и мы были прощены. Помните притчу о немилосердном рабе? Когда царь по своей великой милости простил своему рабу огромный долг, тогда этот раб пошёл, нашёл товарища, который был совсем в небольшом долгу перед ним, схватил его за горло и сказал: «плати, что должен!», а товарищ сказал: «смилуйся надо мной! Я заплачу!» И что сказал Господь? Он не сказал: «ты попытался простить, но не смог», Он сказал: «ты не пожелал!». Так всегда бывает, когда нет прощения. И это – тяжкий грех. Он тотчас же препятствует нашему принятию прощения – не потому, что Христос не умер за этот грех, но потому, что мы отказываемся простить. Это желание не может сосуществовать с верой, принимающей Божье прощение. Непрощение убивает драгоценный дар веры.
У некоторых людей больше мучений от их непрощения, чем у других. Есть люди со спокойным характером, которым легко переступить через обиды, и они довольно быстро отходят. У кого из вас есть дети, вы видели различия между их нравами. Один ребёнок может быть совсем необидчивым, другой ребёнок может быть очень обидчивым и очень сердитым, но этот гнев быстро проходит – как приходит, так и уходит. А третий ребёнок может быть обидчивым в глубине души, и он сохраняет эти обиды, и помнит их дни и месяцы, и очень трудно помочь ему переступить через это. Но для всех этих нравов звучит слово Божье в равной степени. Хотя некоторым труднее, чем другим желать простить. Тем не менее, Бог заповедал это.
(Вопрос немного в сторону. Я слышал из уст некоторых православных людей, что причастие можно принимать всем людям, даже неверующим — поскольку спасительный дар, принимаемый в нём намного больше возможного временного осуждения от Бога за недостойное принятие. Причастие «опаляет» любого человека — верующему укрепляет веру, а неверующего ведёт к покаянию). …Это похоже немного не средневековое учение римской церкви. Я думаю, более поучительно читать отцов ранней церкви на эту тему – когда они часто прибегали к Мф 5:24, как я прежде сделал. Можно найти такие слова у Иоанна Златоуста в проповедях на эту тему. Пусть обратят внимание на своих же ранних отцов и на церковные соборы.
Прощение. Некоторые говорят: «ну ладно, я тебя прощу. Но ни за что не забуду»… Что можно сказать такому человеку? Как часто случается? Два человека могут произносить одни и те же слова по разным побуждениями. Мы видим это в Лк 1, когда Захария сказал Ангелу: «как может это быть?» Ангел сказал – по неверию твоему не будешь говорить. Затем, дева Мария сказала: «как может это быть?» И Ангел ей просто объяснил, как это может быть, и ничего не сказал про неверие. Так что одинаковые слова могут быть при разных отношениях.
Один человек может сказать – я желаю прощать. Но это как болезнь для меня, что я не знаю, как я прощу? Хочу простить; хочу, чтобы прекратилось мучение. Я хочу хорошо относиться к этому человеку, но это очень болезненно. И этим человек, в действительности, спрашивает: «а прощение ли это?» И тогда мы говорим: да! Не наше дело и наша способность это совершенно забыть. Это дело времени и Святого Духа. Но вы можете воспрепятствовать этой обиде превратиться в неприязнь и в горечь. Можно не давать постоянно довлеть над собой этой мысли о том, что этот человек сделал нам. И когда приходит такая мысль на ум, помните, что вы простили такого человека и продолжаете его прощать.
Но есть другие люди, которые говорят по сути: «я хочу и дальше сердиться, и хочу, чтобы ты помучался, как я помучился». У нас такое странное понятие, что когда мы сердимся на человека, для него это самая страшная мука. Но, на самом деле, мы только себе причиняем лишние муки. Может быть, если мы будем бросать свирепый взгляд на этого человека, не будем с ним разговаривать, а лишь изредка восклицать: «ну простил я тебя. Но никогда-никогда не забуду!», — то это, действительно, обеспокоит этого человека. Но вам это причинит больше вреда, чем ему. И тогда можно сказать, что это совсем не прощение.
Какое прощение от Бога? Бог говорит, что когда Он прощает, — Он забывает: «…и грехов их не воспомяну более». Но правда ли Он забывает? Забывает ли так, что больше не знает об этом? Тогда Он стал бы Богом не всеведущим! Он забывает не в таком смысле, что не способен вспомнить об этих событиях. Что произошло в притче, когда пришли друзья и пожаловались господину, что раб не желает простить товарища? Он вспомнил его долг! Именно это происходит с людьми, не желающими простить других. В конце концов они отпадают от веры, и тогда все их грехи встретят их в последний день. Так что когда Бог прощает, забывает грех – это Его отношение; Его волеизъявление. Он не упоминает этих грехов перед нами. Между прочим, когда вас мучают старые грехи, не думайте, что это Святой Дух вас обличает! Это — другой дух, клеветник братьев наших. Эти грехи прощены и забыты у Бога. Когда мы прощаем, мы так же забываем. Мы не говорим обидчику: «помнишь, как ты мне…» Мы больше не упоминаем этого, и ведём себя, словно этого и не было.
Значит ли это, что когда мы прощаем кого-то, мы должны крепко с ним подружиться, и стать его лучшим другом? К сожалению, иногда это невозможно. Помните Давида и царя Саула? Давид благословлял Саула, когда Саул проклинал его. Он постоянно вёл себя так, чтобы было ясно, что он простил его, но когда в него летело копьё, и после всяких других угроз, постоянно и непрестанно, Давид, наконец, узнал, что надо держаться подальше от этого человека – для своей же безопасности. Иногда вы не станете лучшими друзьями со своим обидчиком, но вы всё равно сможете быть в мире с этим человеком. Не стоит мучиться от того, что ваши отношения уже не такие, как прежде. Не обязательно притворяться, что вы всё ещё самый близкий друг этого человека, когда на самом деле это не так. Просто старайтесь поступать, побуждаемые прощением. И не стоит мучить свою совесть, задавая вопрос: «а вправду ли я простил?» Очень легко знать, что простил. И можно пересказать слова человека, сказавшему Иисусу: «верую Господи! Помоги моему неверию» словами «прощаю, Господи! Помоги моему непрощению!». Помните, что это таинство – не для здоровых, а для больных, и где есть прощение, там таинство укрепит вашу волю и ваше намерение простить.
Мы поговорили о разных людях, кому не следует причащаться. В каждом случае эти люди в опасности причаститься во вред себе, а не во благо. Но есть ещё одна разновидность людей, кому не следует причащаться. Это те люди, которые вероятно, причастились бы достойно. Это христиане с живой верой; они рассуждают о теле и крови Господней в таинствах, но их вероисповедание не совпадает с нашим. Таинство алтаря, среди прочего – это вероисповедание. Причащающиеся сообща своим причащением исповедуют, говоря, приходя к алтарю в этом месте – мы едины в вере, едины в любви. Мы согласны с исповеданием, исповедуемым здесь у алтаря; согласны со словом, проповедуемым здесь. И, в сущности, нечестно причащаться у алтаря, где исповедание не такое, как у нас. Например, вы можете оказаться в православной церкви, и как-нибудь затесаться среди народа и пробраться к алтарю. И причаститься тайком. И вы, конечно, примете тело и кровь Христову, потому что у православных – истинное таинство. Но если вы – лютеранского вероисповедания, тогда, предприняв подобный шаг, вы скажете либо одно, либо другое. Либо вы скажете: «Какая разница? Лютеране, православные…» Но, объективно, – это неверно. Или, может, вы скажете: «по-настоящему я не верю в лютеранское вероисповедание. По-настоящему я – православный». Но тогда вы получаетесь лицемером и лжецом. Или вы скажете тем самым: «да нет у меня никакого исповедания! Причащаюсь, где придётся». Но это тоже неправильный ответ. Невозможно не иметь никакого исповедания. Может быть, ваше исповедание, что истины нет? Но это тоже исповедание, а не отсутствие его. Поэтому церковь исторически причащала только тех, которые в общении с этой церковью; тех, кто исповедуют одну веру с этой церковью, кто был наставлен в этой вере и знает, что это за вера, и говорит своими устами, что это за вера. Причащение у алтаря – это поступок, подтверждающий слова, что это моё исповедание. Так что и нам нехорошо причащаться у алтарей других исповеданий, и нехорошо нам допускать людей иного исповедания к нашему алтарю. Иногда люди готовы поступать так во имя христианской любви. Но что это за любовь такая, если мы любим брата своего, но обижаем Господа. Что, если мы говорим: «Господи, твои слова нам не важны. Не важно, что эти люди преподают совсем иное. Это же несерьёзно. Несерьёзно, что они Тебя называют лжецом. Пусть приходят к нам, и мы будем ходить к их алтарю…»
Мне так странно, что в миру людям понятно – что с чем не согласен, в том и не участвуешь. Если вы по своему убеждению не коммунист, то вы не пойдёте событие, которое исповедует коммунизм и ратует за его продвижение, и не будете жертвовать деньги на эту цель, не будете повторять слова вслед за ними – и если вы пойдёте, то пойдёте только посмотреть. Или, если вы по убеждению коммунист, тогда вы не пойдёте на какое-нибудь событие, исповедующее демократию. Людям это понятно – они просто не участвуют в том, с чем они не согласны, не поддерживают его. Но в Церкви люди говорят: «ах, все эти различия неважны. Главное – любить друг друга». Но здесь речь идёт не о человеческих домыслах. Кто знает, какое политическое устройство лучше? Люди до смерти спорят об этом, но мы знаем, что Слово Божие твёрдо и не престанет, даже когда небо и земля прейдут. И это действительно важно, и к Слову Божьему нельзя относиться легкомысленно. Поэтому очень важно — и по отдельности, и сообща, церковью, — поддерживать единство исповедания у нашего алтаря; говорить: «это истина Божья. Вот, что мы исповедуем! И причащающиеся у нашего алтаря исповедуют эту истину. Нет иной истины, и нет никаких разновидностей истины».
Наше время вышло. Продолжим в следующий раз.