Алан Людвиг

Занятия по Катехизису

Лекция 5.05.02

Начнём с утренней молитвы из Катехизиса

Давайте заодно повторим третью главу про молитву «Отче наш».

В прошлый раз мы говорили о пятом прошении — что даже хотя Бог не искушает нас, мы просим, чтобы нам не быть одолёнными искушением. Победа Христа над искушением — основа этой просьбы. Христос был искушаем ради нас. Но всё же мир, диавол и наша собственная плоть искушают нас. Итак, мы молим, чтобы они не одолели нас.

Конечно, седьмая просьба противоположна этому — «но избавь нас от лукавого». Что есть лукавый? Первоначально в греческом тексте нового Завета лучше всего понимать это как лицо лукавого — т.е. диавола, а не просто лукавое в отвлечённом смысле. В конце концов — смысл одинаков, потому что диавол — источник лукавого. Хотя, конечно, наша греховная плоть зла, и мир зол. Катехизис рассматривает эту просьбу в свете конца нашей жизни. Конечно, всю жизнь мы молимся о том, чтобы нам быть избавленными от злого. Но здесь Лютер поясняет, чтобы в конце нашей жизни Бог даровал нам блаженную кончину. А что такое «блаженная кончина». Значит ли это, чтобы мы умерли без боли, или чтобы мы умерли внезапно? Конечно, всё это, вероятно, желательно, но без блаженной кончины оно бессмысленно. Мы просим, чтобы нам оставаться в вере до самого конца, чтобы мы умерли, будучи тверды в христианской вере. В жизни многое, что может увлечь нас от Христа, и также многое — во время смерти. Это может быть временем сильного искушения — когда диавол приходит и говорит — смотри, какую ты бесполезную жизнь прожил… И напоминает вам о всех ваших грехах, старается ввести вас в отчаяние, может сказать вам, что Бог не смилуется над вами. Это очень тесно связано с 6-й просьбой, где мы просим, чтобы нам не ввергнуться в отчаяние. Это чудесно, когда человек умирает в вере. Если человек умирает мирно, во сне, без христианской веры — какая от этого польза? Но любой человек, во всякой смерти, если пребывает в вере, тогда у него не только блаженная кончина, но и блаженное начало, и в этих немногих словах мы просим этого для себя. Никто из нас не знает, как и когда мы умрём. Но эта молитва касается нашего конца, потому что Бог знает. И в то же время — это общая просьба, чтобы Бог сохранил нас от всего вредного в этой жизни.

Затем мы подходим к заключению молитвы. Что вы замечаете здесь? Какое слово берётся здесь для пояснения? Аминь. Это не просто так. Лютер не просто пропустил «царство, силу и славу». В тексте в Западной церкви нет такого заключение — «ибо Твоё есть царство, и сила, и слава во веки», но после прошения «но избавь нас от лукавого» — «аминь». Я не буду вдаваться в исторические подробности, но в своём Катехизисе Лютер работал с этим текстом. И действительно, это важное слово. Почему оно важно? Когда мы говорим «аминь» на что-то, что мы говорим? Это транслитерация еврейского слова, которое значит что-то вроде «твёрдо». Так что мы говорим это твёрдо. Или, как Лютер поясняет, оно значит «истинно, истинно, так и будет». Так что важное слово в пояснении Лютера — это «уверен». «Я могу быть уверен…». Уверенность очень важна в христианской вере. Наша вера — не просто вопрос вероятности. «Я думаю, что я буду спасён», «я думаю, что Бог услышит мою молитву», «я надеюсь, что я — христианин, хотя точно не знаю». Когда Евангелие возвещается верно, и таинства верно преподаются, у нас есть уверенность, и это также сказано в нашей молитве. На чём основывается наша уверенность? На словах Божиих. Что говорит об этом Лютер? «Ибо Он сам заповедал нам так молиться, и обещал услышать нас». Т.е. у этой молитвы есть повеление Божие, следовательно, она тверда. Не стоит сомневаться, что эта молитва — угодна Богу. Но здесь не только заповедь, но и обетование. С этой молитвой связано обетование — и со всеми молитвами по воле Божией. Когда мы читаем эту молитву, нет сомнений, что мы молимся о воле Божией. А если мы молимся по воле Божией, Он слышит нас, а если Он слышит нас, мы знаем, что у нас есть, о чём мы просим — 1Ин 5. Так что — когда мы говорим «аминь» на эту молитву, это исповедание веры, и исповедание, что так да будет — как и вся наша христианская вера. Когда мы читаем символ веры — какое последнее слово мы говорим? «Аминь». Опять же, это непреложная истина. Также и с другой стороны — нам не следует говорить «аминь» на молитву, которая неугодна Богу. Если мы знаем, что она противна Божьей явленной воле, нам не следует говорить «аминь» только из вежливости, потому что своим словом «аминь» мы исповедуем, что не истинно, и становимся лжецами. Либо мы верим в то, на что говорим «аминь» — либо мы говорим в другое время, что верим Слову Божию, либо говорим «аминь» на то, во что мы не верим, и вводим других в соблазн верить, что мы в это верим. Так что следите за словом «аминь». Это не просто бессмысленный литургический отклик, но это согласие нашей веры, что сказанное — истинно. Но после этой молитвы, конечно, можно говорить «аминь», потому что она истинна.

Мы закончили рассматривать первые 3 главы Катехизиса. Исторически они — самые важные части. Часто в церкви преподавалось это, и добавлялось потом несколько наставлений о таинствах. Но эти три главы — заповеди, символ веры и «Отче наш» — всегда считались основанием Катехизиса.

Давайте, повторим их цели. Почему мы начинаем с 10 заповедей? Они не только открывают нам наш грех, но и гром закона с Синая создаёт страх — благочестивый страх. И затем у нас — Символ Веры, который говорит нам не что мы должны делать, и не показывает, где у нас не получилось — но Символ Веры — это Евангелие. Он возвещает нам Бога нашего — Отца, Сына и Святого Духа — как Он сотворил нас, искупил нас, и освятил и продолжает освящать нас до последнего дня. Всё наше учение о таинствах содержится в кратком виде в третьем члене Символа Веры. Но в последних трёх главах мы рассматриваем это учение более подробно. И далее, третья глава учит нас, как оправданные грешники мы должны молиться. Почему мы не ставим третью главу на первое место? Разве нам не следует сперва молиться? Но кому? А если знаем, кому, то как? Писание ясно показывает, что неверующе не могут молиться. Так что закон приводит нас к покаянию, Символ Веры производит в нас веру — и затем мы можем молиться. В разные времена в церкви эти главы располагались в разном порядке, но никогда молитва «Отче наш» не стояла впереди. Другими словами, у церкви никогда не было такого учения, которое сейчас распространено — что христианином становятся в молитве — т.е. молясь о том, чтобы Христос пришёл в сердце, и т.д. Это учение возникло только тогда, когда перестали верить в таинства. Потому что когда люди сказали, что таинств нет, а есть только символы, то им пришлось как-то найти связь со Христом. Так что они взяли молитву, которая от Бога, и превратили её в некое таинство. Но не такова цель молитвы. Так что «Отче наш» всегда шёл за символом веры. Часто заповеди стояли на третьем месте, как исповедание христианской жизни. Но Лютер поставил заповеди на первое место. Но далее у него есть скрижаль обязанностей — это ни что иное, как 10 заповедей, применённых к отдельным людям — т.е. это обязанности членов церкви к пастырям; обязанности пастырей, обязанности мужей и жён, отцов и детей, обязанности народа к правительству — т.е. заповеди, применённые к разным состояниям в жизни. Так что, хотя заповеди идут сперва, они также повторяются потом.

Теперь мы подходим к четвёртой, пятой и шестой главам — к таинствам. Сколько всего таинств? Во-первых, это слово не в точности из Библии. По крайней мере, в Библии оно употребляется не совсем так. Так что в ранней церкви не было определённого числа таинств, только в средние века, и затем на Западе, число таинств было установлено как 7. Но церковь существовала более 1000 лет, и никто не говорил, что таинств — 7. Что говорит церковь на Востоке? Зависит от того, с кем говоришь. Некоторые православные говорят — таинств 7. Но здесь на них повлиял Запад. Некоторые насчитывают 10 таинств, а некоторые православные говорят, что главных таинств — 2. Они отличают крещение и причастие от остальных таинств. А что говорит лютеранская церковь? Лютеранская церковь отказывается устанавливать определённое число таинств. В нашей книги Согласия сказано, что число таинств зависит от определения слова «таинство», так что если дать более широкое определение, то в таинство входит многое другое. Но согласно строгому определению, три можно называть таинствами — и это Крещение, Отпущение грехов и Причастие. Согласно более широкому определению, сюда же может входить рукоположение. Согласно ещё более широкому — сюда же входит супружество и даже молитва. Но если говорить о том, на что есть повеление Божие, и к чему присоединено обетование прощения грехов, библейски говоря — всего 3 таинства — то, что составляет 4-ю, 5-ю и 6-ю главы нашего Катехизиса. Интересно, что Сам Лютер предпочитал говорить о двух таинствах. Значит ли это, что он считал, что исповедь — не таинство? Он рассматривал её как часть крещения — т.е. как имеющую силу в крещении. Так что даже среди лютеран смотрят на это по-разному. Некоторые лютеране настаивают, что таинств только два, как будто иначе и быть не может. Затем приходится рассматривать апологию АВ — так что мы рассмотрим эти три главы в оставшееся время. Я подозреваю, что большинство из вас слышали об этих трёх главах гораздо больше, чем о первых — потому что как лютеране, мы, конечно, говорим много о таинствах. В нашей церкви — вера в таинства, и приходится исправлять лжеучения и ереси других протестантов.

Что нужно сказать обо всех трёх таинствах — крещении, исповеди и причастии? Во-первых, у них есть что-то общее. Но также следует их отличать. У этих трёх таинств не совсем одна и та же цель, и они употребляются не совсем одинаково, и не преподаются всем и тем же людям. Так что нужно остерегаться представления таинств как взаимозаменяющих. Мы поговорим о том, что общее между ними, и затем я спрошу у вас, что их различает.

Общее между ними — то, что у всех у них есть повеление Божие, в особенности повеление Христово до Его распятия. Можно найти установления всех трёх таинств в Евангелиях. В Катехизисе, в каждой главе задаётся вопрос «где это написано». И Катехизис направляет нас к Евангелию, где Христос устанавливает это. Так что мы, лютеране, рассматриваем учения таинств, начиная с установления Христова.

Кроме повеления и установления Христова, что между этими тремя общего? Прощение грехов. Это самое главное — с ними связано обетование прощения. Поэтому так ужасно отказываться от таинств; говорить, что они — только символы. Тогда, в лучшем случае, они — только символы прощения грехов. А когда у нас только символы прощения, тогда нет уверенности в прощении. Тогда у нас только возможность, или вероятность прощения грехов, а Евангелие никогда не говорит подобным образом. Евангелие никогда не говорит о возможностях или вероятностях — только об уверенности. Так что ко всем трём добавлено обетование прощения.

Вот и всё, что мы можем сказать насчёт общего.

По поводу крещения и причастия мы можем сказать, что в них есть земная частица, тогда мы уже говорим метафизически о вещественном. Но в отпущении грехов тоже есть слово. Хотя оно не вещественно, оно земное. Хотя его нельзя потрогать, его можно услышать. Это тоже орудие, которым действует Бог. Это одна из причин настойчивости лютеран, что таинств только два — потому что они определяют таинство как то, в чём есть земная частица. И конечно, если мы включаем это в определение, тогда в строгом смысле только два. Но Библия не даёт нам определения таинств. Для всех трёх Катехизис считает Слово Божие очень важным. Посмотрите на четвёртую главу — что есть таинство? Это не простая вода, но это — какая вода? Соединённая с заповедью и Словом Божиим. Теперь посмотрите под II — что даёт, или какую пользу приносит крещение? Оно даёт отпущение грехов, освобождает от смерти и диавола. Затем мы задаём третий вопрос — как может вода творить столь великие дела? — Конечно, не вода творит их… Это не значит, что вода не важна, но сказано просто, что без слова Божьего у нас остаётся просто вода. Но мы не можем сказать, что слово без всякой воды — это крещение, но одно связано с другим, и мы не можем сказать, что одно более важно, чем другое — потому что Бог заповедал крещение, а не просто произнесение Слова. Но мы можем сказать, что Слово Божие делает воду крещением.

Рассмотрите также 6-ю главу — что такое таинство алтаря? Здесь говорится об установлении Христа, но везде здесь делается ссылка на важность слова. Например, вопрос наверху 26-й страницы — как такое телесное ядение и питие может совершать великое действие? Сказано — не ядение и питие, а слово. Это не значит, что пить или есть — неважно. Но не ваше ядение и питие делает это таинство — таинством, и приносит само по себе пользу для вас. Так что Слово Божие очень важно здесь. Почему Слово Божие так важно в таинстве? Где мы встречаемся впервые со Словом Божиим в Библии? Когда Бог говорит «да будет свет». И стало так. Его слово творит, что утверждает. Так что когда Он утверждает таинства, Его слово связано с ними, оно не может быть ничем иным, что говорит Его слово. Представьте себе, что Бог говорит «да будет свет», и кто-то говорит — написано — «и был свет», но на самом-то деле это невозможно. Он сказал не буквально. Его слова нужно истолковывать символически — значит, что только на 4-й день, когда Он создал солнце — стал свет. Это совершенная глупость! Но не меньшая глупость — когда Христос говорит «сие есть тело Моё» — говорить, что это символ. Эти слова настолько же творят, как и слова при сотворении мира. Когда Христос устанавливает крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа, эти слова не просто говорят нам что-то о Боге, но в этих словах присутствуют Отец, Сын и Святой Дух, потому что Имя Божье — не просто наименование или символ, но в имени обитает Сам Бог, и невозможно, чтобы было как-то иначе. Вот поэтому, в лютеранском понимании таинств придаётся такое значение Слову Божьему. Также установление Божие — как заканчивался «Отче наш» — Сам Бог заповедал нам молиться так, поэтому мы можем этому верить. Сам Бог повелел эти таинства, следовательно, мы можем быть уверенны в них. Это не какие-то человеческие выдумки.

В наши оставшиеся минуты — до этого мы говорили о сходстве между таинствами, теперь поговорим о различиях. Как различаются эти таинства?

Что совершает крещение? Вход в небесное царство, прощение грехов, новое рождение — это вступительное таинство. Наша купель не просто так стоит на входе церкви. Это исповедание — что крещение — это вход в церковь. Почему мы не причащаемся на входе в церковь? Это таинство — для тех, которые уже вошли в церковь посредством крещения. Некоторые стараются уравнять все таинства. Почему мой неверующий друг не может причаститься у алтаря? Разве ему не нужно прощение грехов? Но его христианская жизнь не должна начинаться в том месте. Его сперва наставляют — а затем люди причащаются.

Мы продолжим говорить об этом в следующий раз.